– Уверены?

– Да, – кивнула Зельда и посмотрела на Хильду.

– Помнишь алую ведьму, что училась с нами? – спросила та. – У нее ведь тоже был безумный гримуар, который достался по наследству от какой–то пятиюродной бабки.

Я с трудом припомнила алую ведьму. Мы не то чтобы не дружили, мы даже не очень-то общались в молодые годы, но теперь я покосилась в сторону кухонного комода, где дулся мой собственный «доставшийся по наследству», и мысленно посочувствовала коллеге по несчастью.

– Так вот на крышке футляра, где хранился ее гримуар, был начертан такой же символ, как на твоем сундуке, – закончила мысль Хильда, а ее сестра добавила:

– Я думаю, что это какой-то запирающий знак, но лучше перепроверить. Если ты подержишь немного зеркало, то я перерисую и вечером слетаю к алой, чтобы убедиться в сходстве. Заодно узнаю подробности. Идет?

Кивнув, я поднесла руку с зеркальцем так, чтобы подруге было удобно рисовать, а сама спросила:

– Девчонки, есть мысли, что делать с ним дальше?

– Спрятать, – в один голос посоветовали те.

Мысль была здравой, но почем-то не встречала во мне внутреннего восторга. Интуиция настойчиво шептала, что надо обратиться в ковен, но ей оппонировала паника, которая решила, что никто не станет разбираться в истории появления сундука на моей клумбе (точнее даже под ней) и огребать последствия придется одной многострадальной и несчастной черной ведьме.

Решив, что не буду дергать ковен по таким пустякам и последую совету подруг, я дождалась пока Зельда перерисует все знаки, попрощалась и захлопнула крышечку, обрывая связь.

Но легко сказать «спрятать» и очень сложно даже приподнять эту неподъемную хреновину!

Голодным коршуном покружив вокруг сомнительного «клада», я смирилась с мыслью, что не смогу затащить его в подвал и решила спрятать на самом видном месте, то есть в углу кухни.

А что такого?

Подложу подушку на крышку, сверху застелю все это дело веселеньким покрывалом в василек и черепок и буду активно делать вид, что это у меня такой оригинальный диванчик. В Доротивилле самоубийц критиковать дизайнерские решения черной ведьмы нет, колдун в дом не попадет, а в случае детальной проверки ковена сундук обнаружат хоть в подвале, хоть на чердаке, хоть в пентаграмме демона.

Кивнув своим мыслям, я решительно сбегала за половичком из прихожей, подстелила его под ножки сундука, чтобы не оставить отвратительных царапин на досках пола, и уперлась ладонями в шершавый бок.

– Ну погнали! – объявила я тишине на кухне, уперлась пятками в пол и принялась толкать находку в угол.

Половичок моментально смялся в забавную гармошку, ножки с громким протестующим скрежетом поползли по полу, уперлись в едва заметную щель между половицами и намертво встряли. Ругаясь и пыхтя, я оббежала противный сундук, подергала, приподняла, поправила половичок и вернулась в исходную позицию.

Толчок. Скрежет. Мое сосредоточенное сопение. И ножки, теперь уже задние, тоже застряли в щели!

– Зараза! – ругнулась я, в сердцах ударяя по крышке.

Именно этот момент для своего эффектного появления в моей жизни решила выбрать вчерашняя несостоявшаяся самоубийца и нынешняя помощница.

– Доброе утро, госпожа Блэк, – радостно поздоровалась она через открытое окошко. – Как ваше настроение? Перестановку затеяли? Кстати, как поживает ваша магическая книга? Не сильно прожгла мое покрывало?

Гримуар возмущенно забился в ящике кухонного комода, демонстрируя, что поживает ужасно и вообще всерьез подумывает о смене этой бессердечной хозяйки на кого-то более покладистого.

Я распрямилась, утерла рукавом вспотевший от натуги лоб и посмотрела на занявшую почти всю ширину оконного проема девушку.

Розетта продолжала эксперименты в одежде, подбирая забавные наряды с необычными принтами и «вырви глаз» расцветками. Сегодня на ней была шляпка-бабочка с короткой черной вуалью, кружевные перчатки и нежно-лиловый сарафан на широких лямках, обшитый крохотными бабочками.

А еще будущая ведьма лучилась восторгом и прямо-таки подпрыгивала от переполнявшей ее энергии.

– Ой, а что я вам сейчас расскажу, госпожа ведьма! Вы просто упадете!

Но я падать от новостей наотрез отказалась и вместо этого потребовала Розетту зайти в дом и прийти мне на помощь. Уж вдвоем-то мне эту бандуру точно допихаем до угла. Ведьмы мы или кто?!

Отворив входную дверь Розетта ярким пятном пробежала коридорчик и вплыла на кухню.

– Вот вы дома сидите и не знаете, что вчера в городе случалось! – с порога заявила она.

Мимоходом глянула на сундук, эффектным движением бедра подпихнула его в нужную сторону, ножкой в синей туфле подровняла, чтобы встал ровнее, и все это не прекращая болтать.

– Госпожа ведьма, скажите же, что это ваших рук дело! Скажите, что это вы вчера ночью пустили тех быков по главной улице. Это было так весело, клянусь, ничего более забавного в жизни не видела.

– А поподробнее, – осторожно попросила я, не желая полностью присваивать себе все заслуги и соответственно нагоняй от проказы близнецов.

Розетта всплеснула руками, радостно улыбнулась и принялась в красках живописать вчерашнее происшествие.

Оказывается, что стоило мне забрать гримуар и улететь, как со стороны городской площади донеслось немузыкальное подвывание.

– Я-то конечно окошко открыла, высунулась, чтобы поглазеть, – с трудом сдерживая смех рассказывала девушка. – Смотрю, а там Федька, ну тот что сын купца, решил признаться в любви дочке мэра. Купил букет, принес огромную трубу и как давай орать в нее под окнами мэрии.

– Погоди, почему под окнами мэрии? – поразилась я такой алогичности чужого поступка. – Он же в любви дочери признавался, а не лично мэру Гудворду.

– В тот-то и дело, что ей он серенаду спел под окнами еще вчера. Говорят, что перебудил в процессе половину улицы и переполошил всех собак. Дочка прониклась, а вот господин Гудворд – не очень. Он аж в пижаме на улицу выскочил, чтобы его, мерзавца такого, прогнать.

Со слов тихо подхихикивающей Розетты предприимчивый юноша решил не отчаиваться и за день сочинил новую серенаду, где перечислил все свои самые положительные качества и подробно описал то, как хорошо рядом с ним заживет единственная кровиночка мэра.

Рифмы после такой самоотверженной работы в серенаде значительно поубавилось, мелодия тоже не порадовала слушателей разнообразием, но сын купца решил, что все недоработки компенсирует его харизма помноженная на пробивной талант и отправился на штурм главного административного здания Доротивилля.

Возомнил себя бесстрашным, короче.

Мэру Гудворду это естественно по душе не пришлось. Сперва он по пояс высунулся из окна и так орал, что обязательно вывалился, если бы не верный Гарри Личман, страховавший его за ремень на штанах.

Сообразив, что громкие попытки призвать юношу к тишине и порядку ни к чему не приводят – Федька продолжал самозабвенно голосить в трубу, доведенный до ручки мэр Доротивилля выскочил на улицу и пошел на дочкиного воздыхателя в рукопашную.

Федька струхнул и попытался скрыться с места преступления, мэр кинул за ним, и тут по главной улице помчались здоровенные быки, невесть как оказавшиеся в столь поздний час на улицах города.

Мужики заорали, схватились за руки и в едином порыве вскарабкались на уличный фонарь, где проторчали почти полчаса пока Гарри Личман не догадался сбегать за стремянкой.

На той части рассказа, где благополучно спасенные с фонаря мэр с Федькой отправились в таверну, Розетта уже хохотала в голос, то и дело хватаясь за колышущийся от смеха живот и подвывая от избытка эмоций. Я же ограничилась широкой довольной улыбкой, хотя внутри все тоже приплясывало от восторга и сгибалось пополам от комичности и абсурда ситуации.

После такого мое настроение скакнуло вверх. Дав Розетте поручение поскорее закончить сбор информации по любовным романам, я вышла проводить девушку на крыльцо и замерла от удивления.

У калитки стоял Корвус Кей. Рядом виновато топтался Николас. В руках первого был шикарный букет и перевязанная коробка из-под обуви, в руках второго – искупительный тортик.